— Какая же музыка вам больше нравится? — спросила Ольга.
— Трудно отвечать на этот вопрос! всякая! Иногда я с удовольствием слушаю сиплую шарманку, какой-нибудь мотив, который заронился мне в память, в другой раз уйду на половине оперы; там Мейербер зашевелит меня; даже песня с барки: смотря по настроению! Иногда и от Моцарта уши зажмешь…
— Значит, вы истинно любите музыку.
И. А. Гончаров, «Обломов»
О музыке, например, о бывшем недавно концерте Николая Луганского, говорить сложнее, чем танцевать об архитектуре. Для описания всех тонкостей исполнительского мастерства пианиста нужно быть сведущим в теории и истории музыки. А при наличии необходимых знаний нужно уметь еще рассказывать об этом понятным языком, как Артём Варгафтик, например, доступно рассказывает о «фразах» какого-нибудь композитора.
В тюменской журналистике, похоже, таких людей нет, вместо фраз им чаще слышатся нагромождения нот с промежутками для объявления названий. В масштабах города человек пять, может быть, и могут всё это понять и рассказать, но путь их к читателю тернист и практически непреодолим. Именно поэтому было решено в гущу тернистых кустов забросить корреспондента Nashgorod.ru, для того, чтобы он стал посредником между посвященным в тайны музыки знатоком и девственным сознанием читателя. В результате читатели имеют возможность узнать мнение Маргариты Парфёновой, заслуженного учителя музыки одной из тюменских музыкальных школ, о концерте Николая Луганского и культурной обстановке в целом.
Маргарита Валерьевна, понравился ли вам концерт?
— Не то слово, концерт замечательнейший, я очень рада, что Николай решил порадовать любителей музыки своим посещением Тюмени. Дело в том, что Николай Луганский — это исполнитель, на котором сосредоточено внимание ценителей фортепианной музыки практически всего мира, достаточно взглянуть на график его концертов — график очень плотный, к нам он приехал после гастролей в Прибалтике, после нас и гастролей по Уралу его ждут в Барселоне, Лондоне, Нью-Йорке, Филадельфии, Париже и так далее. Для тех, кто не особо разбирается в исполнительском мастерстве, как вы сказали, хотя бы это может намекнуть, какой человек почтил наш городок своим приездом.
А именно о концерте каковы ваши впечатления? Что запомнилось?
— Мне по роду моей деятельности запомнилось практически всё. И Шопен в первом отделении, без всяких сомнений долго буду вспоминать о четвёртой сонате Прокофьева, и о Рахманинове, исполненных во втором отделении. Но вот, например, некоторые мои знакомые делились со мной таким впечатлением: что как-будто Шопен первого отделения прошел совершенно мимо, никаких чувств они не испытали. На это я могу сказать следующее: я их в этом могу понять, по моим наблюдениям человеку тем сложнее настроиться на слушание музыки, чем эта музыка удалённее от него по времени. То есть, например, Шнитке, Шёнберг, даже Прокофьев и Рахманинов современному слушателю понятны практически без подготовки и прелюдий, ему просто войти в это музыкальное пространство.
Почему же просто, откуда берется эта простота? Что-то никто из моих знакомых не жаловался на простоту при прослушивании Прокофьева.
— Простота вот откуда: музыка Прокофьева (особенно его сонаты, начиная примерно с четвёртой), ну и уж совсем откровенно это заметно у Шнитке, я не сравниваю этих композиторов, а просто говорю о некотором общем им свойстве, в гармоническом плане их музыка гораздо менее стройна (или более сложна, если угодно), чем музыка Шопена. Сложность гармонии, которую можно перепутать при поверхностном взгляде с полным её отсутствием, современному человеку гораздо ближе, чем более спокойная и строгая гармоничность композиторов 19, 18 и так далее веков. О причинах такого восприятия поговорить у нас, наверное, не хватит времени.
Что тогда делать исполнителям, чтобы Шопен «не проходил мимо»?
— А делать нужно вот что: нужно к более гармоничному Шопену готовить слушателя Прокофьевым, а не наоборот. То есть принцип организации концерта, когда исполняемых композиторов выстраивают по хронологии нужно сменить принципом нарастающей простоты гармонии (или убывающей сложности её же). Сначала лучше играть Шёнберга, Берга, потом Прокофьева, и в самом конце концерта, когда слушатель настроен, когда он уже сам хочет строгости и простоты, можно играть ему Шопена, и так далее, обратно отсчитывая века и десятилетия: Бетховена, Баха, Вивальди и так далее. Да, я сейчас говорю не только о фортепианной музыке, конечно.
Что скажете по поводу культуры тюменского слушателя? Актуально ли сейчас вспоминать о неуместных аплодисментах между частями произведения?
— Всё намного лучше, чем было, но, к сожалению, между 2 и 3 частью сонаты Прокофьева всё-таки не удержались и захлопали, видимо под впечатлением были, забыли о приличиях. Вы вот подчеркнули, сказали «тюменский слушатель», а проблема эта есть и в Европе. Валерий Афанасьев, известный русский пианист (он иммигрировал еще из СССР и живёт долгое время на западе) в одном из своих интервью говорит, что беда невоспитанности слушателя, например, хлопанье в ладоши между частями исполняемого произведения имеет место и там. Это нас как бы должно немного успокоить. Не мы одни такие. Но и чересчур спокойными от этого тоже не нужно быть, зачем нам равняться на них?
Как вообще можно воспитать слушателя? Палкой же его не загонишь в концертный зал, да и толку, наверное, мало будет, если палкой загнать.
— Да палкой гнать, я думаю, не надо. Если слушатель не идёт к музыке, музыка должна пойти навстречу слушателю. Здесь главное не перегибать опять же ту самую вездесущую палку. Вот хор «Ренессанс», чтобы зрителя завлечь, уже только, извините меня, стриптиз не танцует, хотя я уже давно не была на их концертах (пусть они не обижаются, если прочитают).
Так как же музыка может пойти навстречу слушателю?
— По опыту я знаю, что у многих людей, живущих, как они считают, в разных плоскостях с академической музыкой, создалось какое-то странное представление о формальной стороне её прослушивания. Они считают себя далёкими от лоска концертного зала, считают, что для прослушивания такой музыки нужно по особому одеваться и иметь особый строй мыслей, которым они будто бы не обладают. Да, некоторые люди превращают посещение концерта в показ мод и выпячивание богатства. Кто-то ходит на концерты только потому, что считают что это «престижно». Какой к чёрту престиж?! Воздухом дышать ведь не престижно, но вы дышите. Так что не стоит чей-то идиотизм переносить на музыку. Самой музыке такие «атрибуты» не нужны, они ей мешают, они могут просто её заглушить.
Как с этим бороться?
— Да просто нужно показать, что музыка может быть близка каждому. Нужно попробовать устраивать камерные концерты в каких-нибудь неожиданных местах, по отношению к которым у людей нет предрассудков, как по отношению к концертным залам. В каком-нибудь аскетическом, простом месте, я часто представляю, как интересно звучал бы струнный квартет в зале Главпочтамта. Можно придумать и другие места. Ведь если это воплотить и интерес к музыке действительно повысится, от этого выиграют и исполнители, музыканты, которые в Тюмени сейчас непонятно как выживаю вообще.
Откуда у вас такая уверенность в пользе от академической музыки? Почему вообще её нужно слушать? Не тратит ли Тюменская филармония время и деньги зря, привозя в город симфонические оркестры и пианистов? Залы ведь если не наполовину, то на треть точно пустыми остаются. Вот на «Ранеток» билеты, как я помню, раскупали с большим энтузиазмом.
— Да, конечно всё это зря, и всю жизнь учителем музыкальной школы я проработала впустую. А если чуть серьёзнее ответить, то если бы в Тюмени не было возможности слушать фортепианные концерты и симфонии, то в городе, по моему глубокому убеждению, стали бы путать небо с землёй. Ну, или, попроще, полностью бы стёрлась разница между туалетом и подъездом. Или Тюмень бы переименовали в «Лучший город Земли». И так далее. При ответе на такие вопросы трудно избежать излишней патетики, уж извините.
Беседовал Николай Казанский
Источник: nashgorod.ru